Отгадай отрывок

[Looking for the Sun]

Ой, да, скажите ответ, пожалуйста, и загадайте что-нибудь попроще 

[AlexPalyc]

Дмитрий Липскеров "Леонид обязательно умрет". Рекомендую очень интересный стиль у автора.

[Looking for the Sun]

AlexPalyc, давайте новую загадайку!  sfet Ждем!!! 

[AlexPalyc]

так я все как-то по большей части современную прозу читаю. Последнее время отечественную. Не знаю будет ли вам интересно, вкусы-то у всех разные.

[Looking for the Sun]

Тогда надо загадать что-то типа Репки, и ход перейдет к кому-то еще!  Давайте! 

[AlexPalyc]

Ну хорошо Думаю это произведение должно уж быть знакомо

 Москва. На пути к Курскому вокзалу.
      Все говорят: Кремль, Кремль. Ото всех я слышал про него, а сам ни разу не видел. Сколько раз уже (тысячу раз), напившись или с похмелюги, проходил по Москве с севера на юг, с запада на восток, из конца в конец, насквозь и как попало - и ни разу не видел Кремля.
      Вот и вчера опять не увидел, - а ведь целый вечер крутился вокруг тех мест, и не так чтоб очень пьян был: я, как только вышел на Савеловском, выпил для начала стакан зубровки, потому что по опыту знаю, что в качестве утреннего декохта люди ничего лучшего еще не придумали.

[Looking for the Sun]

Веничка Ерофеев? Москва-Петушки? 

[AlexPalyc]

Ну конечно же А Вы говорите репку   

[Looking for the Sun]

Любителям картошки посвящается!!! 

Тут академик, замолчав, властно протянул руку в зал и ткнул во что-то пальцем. Молчал и клевал пальцем, звал кого-то, торопил. Ах, вот в чем дело – по залу неторопливыми скачками двигалась к нему бумажка...
– Давайте, давайте записку! Живей! – торопил он. – Мало спрашиваете. Давай, милый, неси сюда. Хватит передавать... Ну-ка, что тут... Ого, тут целое послание!
Академик развернул лист, подошел поближе к окну, достал большие очки в черной квадратной оправе.
– Ну-ка... «Дорогой Касьян Демьянович...» Сразу с первых строк ошибка! Меня же, деточки мои, Касьяном звали, пока был крестьянином-бедняком. А теперь, когда Советская власть меня подняла на пост, теперь я Кассиан. Кассиан Дамианович. Императорское имя. Византия. Куда там императору по сравнению с моими титулами! Ну-ка дальше... – он повернул лист к свету, отстранился от него. – Тя-ак... Кто это писал?
В глубине зала кто-то поднялся. Чисто прозвучал девичий голос.
– Писала я...
– Молодец. Много написала. Значит, серьезно относишься к делу. Иди сюда, детка, и сама мне все зачитай. Мелковат почерк. Академику и в очках не справиться.
По проходу быстро застучали каблучки. Федор Иванович узнал эту девушку. Почти черные волосы двумя долями, как плотные скорлупки, охватывали сердитое чистое лицо и соединялись сзади в толстую недлинную косу. И вокруг летал прозрачный коричневый пух. Она была красива и строга. Федор Иванович видел ее в первый раз, когда они с Цвяхом после собрания нагнали в сумерках шеренгу студенток. Они все тогда наперебой, толкая друг дружку, терзали имя Саши Жукова. И эта, красивая, сжав маленькие губы, клюющими движениями трясла головой и требовала: «Гнать, гнать его из комсомола!» Потом Федор Иванович не раз встречал эту девушку среди студентов четвертого курса. Даже принимал у нее зачет по практике. Она была отличница, прекрасно знала все положения мичуринской теории и новшества, внесенные в нее академиками Лысенко и Рядно. Когда Федор Иванович во время зачета привел некий неоспоримый факт из известного ей материала по физиологии злаков и по цветению пшеницы, а затем попросил объяснить этот факт с позиций мичуринского учения, она тут же сбилась, ей пришлось бы подтвердить правоту монаха Менделя. Она, как отличница, не могла простить себе такую запинку, и Федору Ивановичу показалось, что она возненавидела его за это. Федор Иванович навсегда запомнил этот случай. Задавать такие вопросы студентке – это был страшный, неоправданный риск.
– Как тебя зовут, детка? – спросил академик, когда девушка взошла к нему на сцену.
– Женя Бабич, – ответила она бесстрашно.
– Ну что ж, Женя Бабич. Давай, читай... что ты тут мне пишешь. Женя Бабич...
И Женя взяла у него длинный лист и улыбнулась академику и своим друзьям, сидевшим в зале.
– Дорогой Кассиан Дамианович, – произнесла она с большим уважением и, подняв мягкие темные бровки, стала читать...

[Mama Cholia]

 Может "Белые одежды"? Автора не помню только.

[Looking for the Sun]

  Молодец, Mama Cholia! Правильно! Сразу назвать автора и дать вам ход или подождем ещё чуть-чуть суперзнатоков?  jgdb

[Mama Cholia]

   Давай подождём.  sfet

[Looking for the Sun]

Итак, самым-самым супер-пупер любителем картошки объявляется Mama Cholia!!!! Тадададамммммм!!!! 

Это был Владимир Дудинцев, "Белые одежды" (еще у него есть очень хороший рассказ "Новогодняя сказка" - для научных деятелей  очень мотивирует не разбазаривать время  )

Mama Cholia, ваш ход!!! 

[Mama Cholia]

 Из любимого. Просто, поэтому автора и название рассказа:

– Смотрите, а на елке сыски висят.

«Сыски»! Это она неправильно сказала! Мы с Мишкой так и покатились. Мы смеялись с ним оба одинаково, но потом Мишка стал смеяться громче, чтоб меня пересмеять.

Ну, я немножко поднажал, чтобы он не думал, что я сдаюсь. Мишка держался руками за живот, как будто ему очень больно, и кричал:

– Ой, умру от смеха! Сыски!

А я, конечно, поддавал жару:

– Пять лет девчонке, а говорит «сыски»… Хаха-ха!

Потом Мишка упал в обморок и застонал:

– Ах, мне плохо! Сыски…

И стал икать:

– Ик!.. Сыски. Ик! Ик! Умру от смеха! Ик!

Тогда я схватил горсть снега и стал прикладывать его себе ко лбу, как будто у меня началось уже воспаление мозга и я сошел с ума. Я орал:

– Девчонке пять лет, скоро замуж выдавать! А она – сыски.

У Аленки нижняя губа скривилась так, что полезла за ухо.

– Я правильно сказала! Это у меня зуб вывалился и свистит. Я хочу сказать «сыски», а у меня высвистывается «сыски»…

Мишка сказал:

– Эка невидаль! У нее зуб вывалился! У меня целых три вывалилось да два шатаются, а я все равно говорю правильно! Вот слушай: хыхки! Что? Правда, здорово – хыхх-кии! Вот как у меня легко выходит: хыхки! Я даже петь могу:

Ох, хыхечка зеленая,

Боюся уколюся я.

Но Аленка как закричит. Одна громче нас двоих:

– Неправильно! Ура! Ты говоришь хыхки, а надо сыски!

А Мишка:

– Именно, что не надо сыски, а надо хыхки.

И оба давай реветь. Только и слышно: «Сыски!» – «Хыхки!» – «Сыски!».

Глядя на них, я так хохотал, что даже проголодался. Я шел домой и все время думал: чего они так спорили, раз оба не правы? Ведь это очень простое слово. Я остановился и внятно сказал:

– Никакие не сыски. Никакие не хыхки, а коротко и ясно: фыфки!

Вот и всё!

[Looking for the Sun]

Это точно Драгунский, Денискины рассказы!
а вот название конкретного рассказа не скажу...