Отгадай отрывок

[Istrinka]

Знаешь, Юль, вот мне что-то не верится, что "Щелкунчика" никто не читал. А сколько отгадывали...

[ЗояПтицына]

загадываю...

книга. отрывок:

Мои  воспоминания  -  обитаемый,  живой,  реальный  мир  с темпоральным
смещением - не слитный поток,  не протяжка киноленты.  Это  колода волшебных
карт, невиданный  пасьянс двоякодышащими  тузами,  нищими  пиковыми  дамами,
бледными  валетами,  козырными  шестерками,  побивающими  королей.  И всегда
выигрывающие серые крестовые девятки. 0громный игорный стол  бытия. Конечно,
почти все зависит от удачной сдачи.
     Но  и умение играть - не последнее дело. И готовность скинуть из рукава
нужную картишку - о, как украшает это впоследствии пасьянс воспоминаний! Моя
память  - неуходящее  воспоминание  молодости,  оплодотворенной  ядовитым  и
непреоборимым  соблазном - ощущения власти над другими людьми.  А  поскольку
любая власть всходит на дрожжах чужого страха и вкус  власти несравним  ни с
какими  наркотиками,  то  все   мы  молодые   -  стали  наркоманами  власти,
поддерживая   постоянный  кайф  все   новыми  инъекциями  насилия,  познавая
собственным опытом  великую истину: выше всего та власть, что стоит в зените
над ужасом немедленной смерти.

[ЗояПтицына]

P.S.
надеюсь никто меня не заподозрит в том что это мои мысли или что я их поддерживаю. герой явно отрицательный. но книга одна из моих любимых

[Vlada]

Я читала новеллу Цвейга про игрока.
В памяти только одни мутные воспоминания.....
Это - не оно?

[ЗояПтицына]

нет это не Цвейг. и игра немножечко не та имеется ввиду

[Tayana]

Юль, не "заводной апельсин"? Давно читала. Стиль речи такой же маньякский и про насилие есть

[ЗояПтицына]

нет. не оно. вообще в этом отрывке ключевые слова про книгу есть, но это не игра в карты и не насилие. это власть. и борьба за нее всеми средствами.  и игра подразумевается судьбами людей. и это не простые маньяки, а маньяки от власти.

[Tayana]

  Я потом подумала, вряд ли " заводной апельсин" твоя любимая книга. Там про насилие, жуткая книга.

[ЗояПтицына]

спасибо :) это точно.я  такое и не читала.
в ЭТОЙ книге тоже все не медом написано. скорее наоборот. но она хорошая. точнее - хорошо написана про всякие гадости.

[ЗояПтицына]

еще кусочек оттуда:
Кто не пережил сам, кто не  испытал животного, палящего ужаса от  своей
беззащитности,  полной  обреченности,  совершенной  подвластности  громадной
жестокой воле, тот этого понять не может.
     Каждый  день, каждую ночь тогдашние жители ждали  обыска и ареста. Даже
пытались построить систему кары - старались угадать, за что берут сейчас. По
профессии?  По   нации?   По  очередной  кампании?  По   происхождению?   По
заграничному родству? По алфавиту?  Где берут? На работе? Дома? На  курорте?
На  трамвайной  остановке? Только  в столице?  Или  в провинции тоже?  Когда
берут?  На  рассвете?  Ночью? Перед ужином?  Посреди рабочего дня, вызвав на
минутку из кабинета?
     И,  конечно,  никакой  системы не  получалось,  потому  что они сами не
хотели поверить в то, что брали везде, всегда, за все, ни за что.

[Акари]

457 по Фаренгейту?

[ЗояПтицына]

нет

[ЗояПтицына]

вот еще кусочек. ну это скорее не подсказка. а момент который меня цепляет. а подсказки я не умею делать. наверное сразу напишу.
Огромный мрачный корабль, ржавый тихоход, усталая и дикая команда которого давным-давно перебила благодушных пассажиров и легкомысленных судоводителей и поставила над собой компанию жизнерадостных пиратов, уверявших, будто у них есть карта Острова сокровищ. Но экипаж был огромный, а жратвы и топлива не хватало. И пираты легко уговорили всех, что самый правильный способ добраться на волшебный остров, в Земной Рай на краю Океана Жизни, — топить котлы членами экипажа. Двигатель на таком горючем работает надежно, а остальным достается все больше жратвы и питья. Конечно, не весь экипаж пойдет на топливо — только ненужные, вредные, враги и маловеры, все те, кто мешает скорейшему прибытию в Благодатный Край, где каждому дадут по потребности, совсем невзирая на его способности. И заработал движок державы как миленький, бесперебойно и уверенно, гениальная машина, питаемая энергией ненависти и страха. А мы, Контора, — кочегары. Котельные машинисты у адова мотора. Мы должны бесперебойно подкидывать в ревущую топку горючее. Я спустился в машинное отделение уже после войны, и моя вахта не застала тех периодических больших авралов, когда вместе с будничным угольком мелких людишек в топку партиями швыряли то разномыслов по революции, то бунтующих крестьян, то генералов, то государственных функционеров, то академиков — это вздымались каждый раз новые волны всенародной ненависти, всеэкипажного негодования против тех, кто мешал двигаться к Счастью, бывшему уже совсем близко, за горизонтом, за воображаемой линией между жизнью и смертью. Я быстро смекнул, что наша братия — кочегары — так увлечена подкидыванием людского уголька, что не замечает довольно важной, хотя и печальной, подробности: всякий раз вступающая в новый аврал вахта кочегаров — будто по расссянности, или по недомыслию, или по тайному предписанию — стрательно запихивала в топку вместе с порцией нового горючего почти всю кочегарную команду из прежней, уставшей, но славно потрудившейся вахты. Получалась какая-то странная система: всякий, кто спустился в кочегарку, будь он только топливом или, наоборот, генерал-кочегаром, назад уже выйти не мог. Меня это даже удивляло. Ну, хорошо — у топлива, допустим, никто не спрашивает, хочет оно в топку или оно, быть может, возражает. Топливо — оно и есть топливо. Судьба его определена. А наш-то брат, кочегар? Он-то о чем думал? Ведь ни один кочегар не хотел быть топливом. А становились почти все.

[ЗояПтицына]

ну в общем то это "Евангелие от палача". Братья Вайнеры.


 может кто то другой будет загадывать? а то я наверное не такие книжки читаю как все

[gala84]

Ну все, хочу ее читать

еще кусочек оттуда:
Кто не пережил сам, кто не  испытал животного, палящего ужаса от  своей
беззащитности,  полной  обреченности,  совершенной  подвластности  громадной
жестокой воле, тот этого понять не может.
     Каждый  день, каждую ночь тогдашние жители ждали  обыска и ареста. Даже
пытались построить систему кары - старались угадать, за что берут сейчас. По
профессии?  По   нации?   По  очередной  кампании?  По   происхождению?   По
заграничному родству? По алфавиту?  Где берут? На работе? Дома? На  курорте?
На  трамвайной  остановке? Только  в столице?  Или  в провинции тоже?  Когда
берут?  На  рассвете?  Ночью? Перед ужином?  Посреди рабочего дня, вызвав на
минутку из кабинета?
     И,  конечно,  никакой  системы не  получалось,  потому  что они сами не
хотели поверить в то, что брали везде, всегда, за все, ни за что.

Как же знакомо это все