Отгадай отрывок

[Mama Cholia]

  - Все в порядке, - сказал я, - можете больше не приезжать.
     -  Благодарю вас, доктор,  спасибо,  - сказала мать, а Лидке  велела: -
Скажи дяденьке спасибо!
     Но Лидка не желала мне ничего  говорить. Больше я никогда в жизни ее не
видел. Я стал забывать ее. А прием мой все возрастал. Вот настал день, когда
я  принял сто  десять  человек. Мы начали в  девять  часов  утра и кончили в
восемь    часов    вечера.    Я,    пошатываясь,   снимал   халат.   Старшая
акушерка-фельдшерица сказала мне:
     - За такой  прием благодарите трахеотомию.  Вы  знаете, что  в деревнях
говорят?  Будто вы больной Лидке вместо ее горла вставили стальное и зашили.
Специально ездят в эту деревню  глядеть на  нее.  Вот  вам и слава,  доктор,
поздравляю.
     - Так и живет со стальным? - осведомился я.
     - Так и живет. Ну, а  вы  доктор, молодец.  И хладнокровно как делаете,
прелесть!
     - М-да...  я, знаете  ли, никогда не волнуюсь,  -  сказал я  неизвестно
зачем, но  почувствовал, что от усталости  даже  устыдиться  не могу, только
глаза отвел  в  сторону.  Попрощался и ушел  к  себе.  Крупный снег шел, все
застилало. Фонарь  горел, и  дом мой был одинок, спокоен и важен. И я, когда
шел, хотел одного - спать.

[hope11]

Это случаем не Булгаков? 

[Vlada]

Тоже думаю, что Булгаков. "Морфий"

[Mama Cholia]

 Правильно Булгаков, но не "Морфий", а "Записки юного врача" ("Морфий" в "Записки..." не входит (Википедия))))

[hope11]

На самом деле Эдди оглядывался на дверь.

     Она его зачаровала.

     Когда таможенники наполовину вели его, наполовину тащили к
зданию  аэропорта, он еще оглянулся через плечо, и она  была
там  -  невозможно,  однако же, очевидно  -  неоспоримо
реальная,  она  как бы плыла в воздухе следом  за  ним,  все
время  на расстоянии фута в три. Он видел неизменные  волны,
набегающие на берег, бьющиеся о песок; он видел, что там уже
вечерело.

     Дверь эта была как картинка-загадка со скрытым рисунком:
сначала  никак невозможно его разглядеть, но  когда  ты  его
увидел,  ты  уже не сумеешь его не заметить, как  бы  ты  ни
старался.

     Дважды она исчезала, когда стрелок уходил без него, и это
пугало  Эдди  -  тогда Эдди чувствовал  себя  ребенком,  у
которого  перегорел ночник. В первый раз  это  случилось  во
время допроса в таможне.

     Мне  нужно  уйти, - голос Роланда отчетливо прозвучал
сквозь   какой-то   из  вопросов,  которыми   его   засыпали
таможенники. Только на пару секунд. Не пугайся.

     Зачем? - спросил Эдди. Почему тебе нужно уйти?

     - Что такое? - насторожился один из таможенников. -
 Ты как будто чего-то вдруг испугался? Вид у тебя такой.

     Он  действительно  испугался - и не  с  виду,  а  по-
настоящему, но почему, этим кретинам не понять.

     Он обернулся через плечо, и таможенники обернулись тоже.
Они  не  увидели ничего, кроме пустой белой стены,  покрытой
специальными решетчатыми панелями  тоже белого цвета,
чтобы приглушать звук. Эдди увидел дверь, как обычно   на
расстоянии трех футов (теперь она была врезана в  эту  белую
стену  -  путь к отступлению, которого не видел  никто  из
тех,  кто  его  допрашивал). Он увидел еще кое-что:  тварей,
выползающих из волн. Тварей, похожих на "чужаков" из  фильма
ужасов, в котором все спецэффекты чуть-чуть специальнее, чем
вам  бы  хотелось, и оттого кажутся натуральными. Твари  эти
напоминали какой-то ужасный гибрид креветки, омара и  паука.
Они издавали какие-то жуткие звуки.

     -   У   тебя   что,  глюки?  - спросил   один   из
таможенников. - У тебя по стене каракатицы скачут, Эдди?

     Это было так близко к правде, что Эдди едва сдержал смех.
Теперь он понял, почему этому человеку, Роланду, нужно  было
вернуться туда: разуму Роланда пока что ничто не грозит,  но
жуткие  существа  подбираются к его  телу,  и  было  у  Эдди
смутное  подозрение,  что если Роланд  не  уберет  в  скором
времени свое тело подальше оттуда, где оно пребывает сейчас,
то очень может так получиться, что у него не останется тела,
куда он мог бы вернуться.

[hope11]

Это Стивен Кинг "Тёмная башня". Vlada, загадайте, Вы тоже Булгакова отгадали.

[Vlada]

О...!!! Да тут мой ход!
Я, как всегда, что-нибудь из бессмертного:



Луиза

(приходя в чувство)
         Ужасный демон
Приснился мне: весь черный, белоглазый....
Он звал меня в свою тележку. В ней

Лежали мертвые — и лепетали
Ужасную, неведомую речь....
Скажите мне: во сне ли это было?
Проехала ль телега?

Молодой человек
         Ну, Луиза,
Развеселись — хоть улица вся наша
Безмолвное убежище от смерти,
Приют пиров, ничем невозмутимых,
Но знаешь, эта черная телега
Имеет право всюду разъезжать.
Мы пропускать ее должны!

[Нима]

А.С.Пушкин. Пир во время чумы.

[Vlada]

Он самый!
Загадывай.

[Нима]

есть. загадываю.
    " Венера была в числе  первых объектов внимания земных  исследователей.
Ее  близость  к  Земле  и  к  Солнцу,  известное  сходство  некоторых   ее
физических  характеристик  с  земными  и  вместе  с  тем полное отсутствие
сколько-нибудь  достоверных   сведений  о   ее  строении   влекли  к   ней
межпланетников в первую очередь.
     Сначала,  как  всегда,  в  ход  были  пущены  беспилотные устройства.
Результаты  оказались  обескураживающими.  Плотная, напоминающая океанский
ил, облачность  ничего не  позволила увидеть.  Сотни километров  обычной и
инфракрасной  пленки  показывали  одно  и  то  же: белую однородную завесу
непроницаемого  -  видимо,  очень  толстого  -  слоя  тумана. Не оправдала
надежд  и  радиооптика.  В  атмосфере  Венеры  радиолучи  либо   бесследно
поглощались, либо отражались от  самых верхних ее слоев.  Экраны локаторов
оставались  черными  либо  сияли  ровным,  ничего не означающим светом. От
телемеханических  и  кибернетических  танкеток-лабораторий,  которые   так
блестяще показали  себя при  предварительных исследованиях  Луны и  Марса,
никаких известий не поступило. Они бесследно и навсегда затерялись  где-то
на дне этого плотного океана розовато-серой облачной массы.
     Тогда  на   штурм  Венеры   двинулись  смельчаки.   Три   экспедиции,
оснащенные самой  передовой по  тому времени  техникой, на  лучших в  мире
межпланетных  кораблях  одна  за  другой  нырнули  в  атмосферу загадочной
планеты. Первый  корабль сгорел,  не успев  подать о  себе никаких  вестей
(наблюдатели зафиксировали тусклую вспышку  на том месте, куда  погрузился
планетолет). Вторая  экспедиция сообщила,  что идет  на посадку  и - через
двадцать минут - что  их корабль несет атмосферными  течениями невероятной
силы.   Затем   она   замолчала   навсегда.   Третьей  экспедиции  удалось
благополучно  сесть   на  поверхность   планеты.  По   каким-то   капризам
прихотливой  венерианской  атмосферы  оказалось  возможным  поддерживать с
высадившимися связь в течение целых суток. Начальник экспедиции сообщал  о
песчаных  бурях,  о  смерчах,  срывающих  с  места целые скалы, о багровой
тьме, окутывающей все  вокруг. Затем замолчала  и эта экспедиция,  а через
несколько дней  кто-то быстро  проговорил в  микрофон: "Горячка,  горячка,
горячка..." На этом связь оборвалась".

[Лентяйка]

Аркадий и Борис Стругацкие - Страна багровых туч

[Нима]

ТАк точно!
Лентяйка, Ваш ход!

[Лентяйка]

Давай поедем в город,
Где мы с тобой бывали.
Года, как чемоданы,
Оставим на вокзале.

Года пускай хранятся,
А нам храниться поздно.
Нам будет чуть печально,
Но бодро и морозно.

Уже дозрела осень
До синего налива.
Дым, облако и птица
Летят неторопливо.

Ждут снега, листопады
Недавно отшуршали.
Огромно и просторно
В осеннем полушарье.

И все, что было зыбко,
Растрепанно и розно,
Мороз скрепил слюною,
Как ласточкины гнезда.

И вот ноябрь на свете,
Огромный, просветленный.
И кажется, что город
Стоит ненаселенный,-

Так много сверху неба,
Садов и гнезд вороньих,
Что и не замечаешь
Людей, как посторонних...

О, как я поздно понял,
Зачем я существую,
Зачем гоняет сердце
По жилам кровь живую,

И что, порой, напрасно
Давал страстям улечься,
И что нельзя беречься,
И что нельзя беречься...

[Лентяйка]

Кажется, никто не знает...
Это было стихотворение Давида Самойлова "Ноябрь"

[Vlada]

Ну, давайте я что ли загадаю....
Как всегда - известное.

   Сбылись давнишние мечты,
   Сбылися пылкие желанья!
   Минута сладкого свиданья,
   И для меня блеснула ты!
   К ногам красавицы надменной
   Принес я меч окровавленный,
   Кораллы, злато и жемчуг;
   Пред нею, страстью упоенный,
   Безмолвным роем окруженный
   Ее завистливых подруг,
   Стоял я пленником послушным;
   Но дева скрылась от меня,
   Примолвя с видом равнодушным:
   «Герой, я не люблю тебя!»