Отгадай отрывок

[Лентяйка]

Это Булгаков "Белая гвардия"

[Нима]

Да! Ваш ход!

[Лентяйка]

Павел   Павлович  (с  восхищением): господа! Да  он  же
любопытная фигура! Вот уж никогда бы не подумал! Писателишка,
бумагомарака!.. Вы знаете, господа, я, пожалуй, тоже за него.
Я - консерватор, господа, я не поклонник  новшеств, но  такой
поворот событий! Или я ничего не понимаю, или теперь уже новые
времена наступили, наконец... Хомо новус?

     Курдюков  (скулит): да  какой  там  хомо новус! Что вам,
глаза  позалепило? Продаст  же  он  вас! Продаст! Для  виду
согласится, а  завтра  продаст! Да посмотрите вы на него! Ну
зачем ему бессмертие? Он жу гуманист, у него принципы! Феликс,
ну  скажи  ты  им, ну зачем тебе бессмертие, если у тебя руки
будут в крови? Ведь тебе зарезать меня придется, Феликс! Как
ты своей Лизке в глаза посмотришь?

     Наташа: а  что это он вмешивается? Что он лезет? Где это
видано, чтоб отговаривали?

     Курдюков (не слушая): Феликс! Ты меня слушай, я ведь тебя
знаю, тебе же это не понравится. Ведь  бессмертие  -  это  не
жизнь, это  совсем иное существование! Ведь я же знаю, что ты
больше всего ценишь. Тебе дружбу  подавай, любовь... А  ведь
ничего  этого  не  будет! Откуда? Всю  жизнь скрываться - от
дочери, от внуков... Они же постареют, а ты - нет! От  властей
скрываться, Феликс! Лет десять на одном месте - больше нельзя.
И так веками, век за веком! (Зловеще. )  А  потом  ты  станешь
такой, как мы. Ты станешь такой, как я!

     Павел  Павлович: неплохо, неплохо  изложено. Я  бы еще
добавил из Шмальгаузена: "природа  отняла  у  нас  бессмертие,
давши взамен любовь". Но ведь и наоборот, господа! И наоборот!

     Курдюков (не слушая): это же нужен особый талант, Феликс,
- получать удовольствие от бессмертия!

     Феликс: что  ты  меня  уговариваешь? Ты своих динозавров
уговаривай, чтобы они от меня  отстали! Мне  твое  бессмертие
даром не нужно!

     Павел    Павлович: не   увлекаетесь   ли   вы, Феликс
Александрович? Как-никак, бессмертие  есть  заветнейшая  мечта
рода  человеческого! Величайшие из великих по пояс в крови не
постеснялись бы пойти за бессмертием!... Не  гордыня  ли  вас
обуревает, Феликс Александрович?

     Феликс: вы   мне  предлагаете  не  бессмертие. Вы  мне
предлагаете совершить убийство.

     Курдюков (страстно): убийство, Феликс! Убийство!

     Феликс: величайшие  из  великих - ладно. Знаю я, кого вы
имеете в виду. Чингис-хан, тамерлан... Вы мне их в  пример  не
ставьте, я этих маньяков с детства ненавижу.

     Курдюков (подхалимски): живодеры, садисты...

     Феликс: молчи! Ты мне никогда особенно не нравился, чего
там... А  сейчас  вообще  омерзителен... Такой  ты   подонок
оказался, Костя, просто подлец... Но убить! Нет.

     Павел  Павлович: а  вы что же, друг мой, хотите получить
бессмертие даром? Забавно! Много ли вы в своей жизни  получили
даром? Очередь  в  кооператив - и то в грязи извалялись, а? А
тут все-таки - бессмертие!

     Феликс оглядывает всех по очереди.

     Феликс: господи! Подумать  только  - Пушкин умер, а эти
бессмертны! Коперник умер, Галилей умер...

[Нима]

И снова СТруги! То бишь Стругацкие, книжка, кажется, называется, "Пять ложек элексира", она, помнится, напечатана среди других коротких произведений, киносценариев, пьес, где-то в последнем томе собрания сочинений, выходившего в 90-е годы...

[Нима]

Лентяйка, классный у нас с Вами междусобойчик получается! 
А остальной народ, интересно, где? Куличи пошли святить?

[Улыбаюсь]

Остальные за вами не успевают 

[Лентяйка]

Нима, Все верно!

[Нима]

Тады я загадываю.

[Нима]

Покуда в корчах, со своей ордой,
Метался Враг на огненных волнах,
Разбитый, хоть бессмертный. Рок обрек
Его на казнь горчайшую: на скорбь
О невозвратном счастье и на мысль
О вечных муках. Он теперь обвел
Угрюмыми  зеницами вокруг;
Таились в них и ненависть, и страх,
И гордость, и безмерная тоска...
Мгновенно, что лишь Ангелам дано,
Он оглядел пустынную страну,
Тюрьму, где, как в печи, пылал огонь,
Но не светил и видимою тьмой
Вернее был, мерцавший лишь затем,
Дабы явить глазам кромешный мрак,
Юдоль печали, царство горя, край,
Где мира и покоя нет, куда
Надежде, близкой всем, заказан путь,
Где муки без конца и лютый жар
Клокочущих, неистощимых  струй
Текучей серы. Вот какой затвор
Здесь уготовал Вечный Судия
Мятежникам,  средь совершенной тьмы
И втрое дальше от лучей Небес
И Господа, чем самый дальний полюс
От центра Мирозданья отстоит.
Как несравнимо с прежней высотой,
Откуда их паденье увлекло!
Он видит соучастников своих
В прибое знойном, в жгучем вихре искр,
А рядом сверстника, что был вторым
По рангу и злодейству, а поздней
Был в Палестине чтим как Вельзевул.
К нему воззвал надменный Архивраг,
Отныне нареченный  Сатаной,
И страшное беззвучие расторг
Такими дерзновенными словами:

"-  Ты ль предо мною? О, как низко пал
Тот, кто сияньем затмевал своим
Сиянье лучезарных мириад
В небесных сферах! Если это ты,
Союзом общим, замыслом одним,
Надеждой, испытаньями в боях
И пораженьем связанный со мной,-
Взгляни, в какую бездну с вышины
Мы  рухнули! Его могучий гром
Доселе был неведом никому.
Жестокое оружие! Но пусть
Всесильный Победитель на меня
Любое  подымает! - не согнусь
И не раскаюсь, пусть мой блеск померк...
Еще во мне решимость не иссякла
В сознанье попранного моего
Достоинства, и гордый гнев кипит,
Велевший мне поднять на битву с Ним
Мятежных Духов буйные полки,
Тех, что Его презрели произвол,
Вождем избрав меня. Мы безуспешно
Его Престол пытались пошатнуть
И проиграли бой. Что из того?
Не все погибло: сохранен запал
Неукротимой воли, наряду
С безмерной ненавистью, жаждой мстить
И мужеством - не уступать вовек.
А это ль не победа? Ведь у нас
Осталось то, чего не может Он
Ни  яростью, ни силой отобрать -
Немеркнущая слава! Если б я
Противника, чье царство сотряслось
От страха перед этою рукой,
Молил бы на коленах о пощаде,-
Я опозорился бы, я стыдом

Покрылся бы и горше был бы срам,
Чем низверженье. Волею судеб
Нетленны эмпирейский наш состав
И сила богоравная; пройдя
Горнило битв, не ослабели мы,
Но закалились и теперь верней
Мы  вправе на победу уповать:
В грядущей схватке, хитрость применив,
Напружив силы, низложить Тирана,
Который нынче, празднуя триумф,
Ликует в Небесах самодержавно!"

[tata-ru]

Мильтон "Потерянный рай"

[Нима]

ТАк точно! Ждем от Вас новой загадки!

[tata-ru]

...— Проснись! — позвал его мальчик и положил ему руку на колено. Старик открыл глаза и несколько мгновений возвращался откуда-то издалека. Потом он улыбнулся.

— Что ты принес?

— Ужин. Сейчас мы будем есть.

— Да я не так уж голоден.

— Давай есть. Нельзя ловить рыбу не евши.

— Мне случалось, — сказал старик, поднимаясь и складывая газету; потом он стал складывать одеяло.

— Не снимай одеяла, — сказал мальчик. — Покуда я жив, я не дам тебе ловить рыбу не евши.

— Тогда береги себя и живи как можно дольше, — сказал старик. — А что мы будем есть?

— Черные бобы с рисом, жареные бананы и тушеную говядину.

Мальчик принес еду в металлических судках из ресторанчика на Террасе. Вилки, ножи и ложки он положил в карман; каждый прибор был завернут отдельно в бумажную салфетку.

— Кто тебе все это дал?

— Мартин, хозяин ресторана.

— Надо его поблагодарить.

— Я его поблагодарил, — сказал мальчик, — уж ты не беспокойся...

[Vlada]

Хемингуэй. Старик и море?

[tata-ru]

  загадывайте

[Vlada]

Загадываю:

Итак, светил он на улице последний вечер, а поутру должен был отправиться в ратушу. Мрачные эти мысли не давали ему покоя, и не мудрено, что и горел он неважно. Впрочем, мелькали у него и другие мысли; он многое видел, на многое довелось ему пролить свет, быть может, он не уступал в этом всем "тридцати шести отцам города". Но он молчал и об этом. Он ведь был почтенный старый фонарь и не хотел никого обижать, а уж свое начальство тем более.