Отгадай отрывок

[Mama Cholia]

 Точно,Девочка, загадывай

[Девочка]

     С первого же дня я почувствовал себя в орденской резиденции как рыба в воде. Здесь оказалось куда интересней, чем дома. И порядки, и атмосфера, и окружение пришлись мне по нраву. Учиться я всегда любил, а укрощать мой нрав никто не собирался. Хвала магистрам, в ордене Дырявой Чаши от послушников не требовали ни покорности, ни суровой дисциплины. Напротив, чрезвычайно ценились независимость суждений, своеволие и отчаянность — при условии, что за этим стояли личная сила и эрудиция; слабым и неспособным к наукам у нас приходилось нелегко, обычно они покидали орден уже после первой дюжины лет обучения.
     Спорить со старшими, высказывать своё бесценное мнение по всякому поводу и поступать по велению собственного сердца нам вовсе не возбранялось; другое дело, что орденское начальство не считало своим долгом ограждать нас от острых языков и колдовских трюков наших наставников. Нарвался — получай, смог достойно ответить — молодец, не смог — ну и виси под потолком пузом кверху, пока о тебе не вспомнят и не соизволят снять под дружный хохот свидетелей. Жаловаться — хоть на сверстников, хоть на учителей — было дозволено, но бесполезно. Любой старший магистр был готов с сочувствием выслушать жертву и предложить: «Ну так ответь тем же, в чем проблема? Ах не умеешь? Учись», и весь разговор. Впрочем, я выслушал такую отповедь лишь однажды и сделал надлежащие выводы. А вот на меня жаловались довольно часто, и это являлось предметом моей особой гордости.
     Что касается отца, он был совершенно счастлив: я полностью оправдал его надежды. По его словам, женщины ордена шептались, будто Великий Магистр намерен со временем приблизить меня и воспитать как будущего преемника. Скорее всего, это были досужие сплетни или вовсе отцовские выдумки, но я ощущал себя величайшим колдуном всех времён и ходил по коридорам резиденции, не касаясь земли, совсем как в раннем детстве.

[Акари]

Макс Фрай
Кажется "Хроники Ехо". История, рассказанная сэром Лонли-Докли...

[Девочка]

Акари, верно. Это "Ворона на мосту".

[Mama Cholia]

 Владимир, будьте так любезны, загадайте, пожалуйста.

[Акари]

  Когда круг кончился, она слезла с лошади и подошла ко мне.  -  Теперь
ты прокатись! - говорит.
     - Нет,  я лучше посмотрю на тебя, - говорю.  Я ей дал еще немножко из
ее денег. - Пойди возьми еще билет.
     Она взяла деньги.
     - Я на тебя больше не сержусь, - говорит.
     - Вижу. Беги - сейчас завертится!
     И вдруг она меня поцеловала. Потом вытянула ладонь.
     - Дождь! Сейчас пойдет дождь!
     - Вижу.
     Знаете, что она тут сделала,  - я чуть не  сдох!  Залезла  ко  мне  в
карман, вытащила красную охотничью шапку и нахлобучила мне на голову.
     - А ты разве не наденешь? - спрашиваю.
     - Сначала ты ее поноси! - говорит.
     - Ладно. Ну, беги, а то пропустишь круг. И лошадь твою займут.
     Но она не отходила от меня.
     - Ты мне правду говорил? Ты на самом деле никуда  не  уедешь?  Ты  на
самом деле вернешься домой?
     - Да, - сказал я. И не соврал: на самом деле вернулся  домой.  -  Ну,
скорее же! - говорю. - Сейчас начнется!
     Она  побежала,  купила  билет  и  в  последнюю  секунду  вернулась  к
карусели. И опять обежала все кругом, пока не нашла свою  прежнюю  лошадь.
Села на нее, помахала мне, и я ей тоже помахал.

[hope11]

Это Сэлинджер "Над пропастью во ржи".

[Акари]

Верно.
Ваша очередь. :)

[hope11]

Приподнимем занавес за краешек -
Такая старая, тяжелая кулиса! -
Вот какое время было раньше,
Такое ровное - взгляни, Алиса!

Но... Плохо за часами наблюдали
Счастливые,
И нарочно время замедляли
Трусливые,
Торопили время, понукали
Крикливые,
Без причины время убивали
Ленивые.

И колеса времени
Стачивались в трении
(Всё на свете портится от тренья),
И тогда обиделось время -
И застыли маятники времени.

И двенадцать в полночь не пробило.
Все ждали полдня, но опять не дождалися.
Вот какое время наступило:
Такое нервное - взгляни, Алиса!

И... На часы испуганно взглянули
Счастливые,
Жалобные песни затянули
Трусливые,
Рты свои огромные заткнули
Болтливые,
Хором зазевали и заснули
Ленивые.

Смажь колеса времени
Не для первой премии -
Им ведь очень больно от тренья!
Обижать не следует время.
Плохо и тоскливо жить без времени.

[Улыбаюсь]

Ну раз Алиса, то "Алиса в стране чудес". А песня скорее всего Высоцкого. У меня пластинка была с Алисой с его песнями - обожала 

[hope11]

Вы правы!  У нас с сестрой это тоже самая любимая пластинка была.

[Улыбаюсь]

Простое, из любимого...

     - А потом? - спросила Анка.
     Пашка отвел глаза, несколько раз  хлопнул  себя  ладонью  по  колену, наклонился и потянулся за земляникой у себя под ногами. Анка ждала.
     - Потом... - пробормотал он. - В общем-то никто не  знает,  что  было потом, Анка. Передатчик  он  оставил  дома,  и  когда  дом  загорелся,  на патрульном дирижабле поняли, что дело плохо, и сразу пошли в  Арканар.  На всякий случай сбросили на город шашки с усыпляющим газом. Дом уже догорал. Сначала растерялись, не знали, где его искать, но потом  увидели...  -  Он
замялся. - Словом, видно было, где он шел.
     Пашка замолчал и стал кидать ягоды в рот одну за другой.
     - Ну? - тихонько сказала Анка.
     - Пришли во дворец... Там его и нашли.
     - Как?
     - Ну... он спал. И все вокруг... тоже... лежали... Некоторые спали, а некоторые... так... Дона Рэбу тоже там нашли... - Пашка быстро взглянул на Анку и снова отвел глаза. - Забрали его,  то  есть  Антона.  Доставили  на Базу... Понимаешь, Анка, ведь он ничего не рассказывает. Он вообще  теперь говорит мало.

[Девочка]

"Трудно быть богом" Стругацких 

[Улыбаюсь]

 
Загадывайте! 

[Девочка]

Потом я узнал, что большинство дверей были вертушками, вроде той, перед которой я тогда остановился. Вывеска гласила: «Сан-Суси Гриль-Бар». Я вошел, выбрал место неподалеку от двери, осторожно поставил на пол саквояж и сел, поджидая официанта.

– Уар-р-р? – спросил саквояж.

– Потерпи, Пит, – ответил я.

– Мяу!

– Чепуха. И заткнись – официант на подходе.

Пит заткнулся. Когда я поднял взгляд, официант уже застыл перед моим столиком.

– Двойной скотч, стакан воды и бутылку имбирного эля.

– Имбирного эля, сэр? С виски? – удивился он.

– Есть он у вас или нет?

– Почему же нет? Есть, конечно. Но…

– Тогда тащите. Я не пить его собираюсь, а нюхать. И принесите блюдце.

– Как Вам будет угодно, сэр, – он вытер столик. – Что Вы скажете насчет кусочка мяса, а? Сегодня хорошие эскалопы.

– Послушайте, приятель, я заплачу за эскалоп, если вы обещаете не приносить его. Я заказал все, что мне нужно, и не забудьте о блюдце.

Он заткнулся и ушел. Я объяснил Питу, что мы пришвартовались, и велел ему сидеть тихо.

Вернулся официант. Бутылку с элем он поставил на блюдце, должно быть, для самоутверждения. Пока он откупоривал эль, я смешал скотч с водой.

– Не угодно ли стакан для эля, сэр?

– Как всякий истинный ковбой, я пью его из горлышка.
Он молча позволил мне расплатиться, не забыв поставить в счет эскалоп. Когда он отошел, я налил в блюдце эль и шлепнул по саквояжу.

– Ужинать, Пит.

Саквояж был открыт: я не застегивал молнию, когда ходил с Питом. Он высунул голову, осмотрелся, прыгнул мне на колени и добрался до блюдца. Я поднял стакан и посмотрел на Пита.

– За здоровье женского племени, Пит. Чтобы легко их находить и легко забывать.

Пит только кивнул. Это было выше его понимания. Он приник к блюдцу и начал быстро лакать эль.