Про пути возможного попадания допинга спортсменам и всякое такое... Очень интересно
Маргарита Пахноцкая — экс-заместитель генерального директора РУСАДА, международный эксперт по антидопинговым вопросам. «Матч ТВ» расспросил ее о механизмах и процессах самого громкого скандала Олимпиады.
В разговоре мы не упоминали фамилию спортсменки, которая и так настрадалась от происходящего, поскольку проясняли сугубо технические моменты. С остальным предстоит разбираться официальным международным и национальным структурам. Хочется робко надеяться, что они справятся.
1. Проба у спортсменки была взята 25 декабря. Почему результат стал известен только 8 февраля, в разгар Олимпиады?
— Об этом точно могут знать лишь те, кто занимался транспортировкой и исследованием биоматериала. На сегодняшний момент известно, что пробу взяли в Санкт-Петербурге в католическое Рождество, в субботу. С учетом выходных отправка в стокгольмскую лабораторию потребовала нескольких дней. Срок доставки мог увеличиться, если посылка шла через центральный офис DHL в Москве, а также если отправители дожидались других проб, чтобы отослать тем же вложением. В антидопинговой терминологии есть понятие chain of custody — «цепочка опеки». Если ее отследить, многое прояснится.
— В последнем заявлении РУСАДА говорится: вмешался ковид, в том числе среди работников шведской лаборатории.
— Вполне допускаю. Праздники, пандемия, логистические задержки — значимые факторы. И все же ясный ответ может дать только лаборатория, если направить туда официальный запрос. (Шведы уже отказались от комментариев прессе. — «Матч ТВ».)
Существует международный стандарт на исследование проб — 20 дней. Однако возможны различные допуски. Если след запрещенного вещества в пробе маленький, лаборатория вправе провести дополнительные исследования, что потребует времени. Там не знают, чья у них проба — лидера сборной, едущего на Олимпиаду, или спортсмена регионального уровня, видят только технический номер. Если нет пометки «срочно», стремятся к уверенности в результате, добиваются его бесспорности. Указал спортсмен в протоколе забора медикаменты и БАДы, которые принимал перед сдачей пробы, — в лаборатории могут организовать уточняющий анализ, не это ли в итоге дало «хвост».
Срок между забором пробы и оглашением результата имеет в данном случае и контексте огромное значение. Говорю не только про выступление команды в Пекине, но и про то, что совсем еще юный человек избежал бы колоссального стресса, уложись исследование в установленные рамки. Такие спортсмены считаются согласно Всемирному антидопинговому кодексу protected persons, что гарантирует более высокий уровень конфиденциальности, однако в подобных ситуациях они попадают под сильное психологические давление.
2. Спортсменка состояла в международном пуле тестирования ISU. Почему ее пробами занималось РУСАДА?
— Так решило международное агентство тестирования ITA, которое координирует процесс предолимпийского и олимпийского тестирования по решению МОК. Допинг-контроль был распределен ITA между собственными инспекторами, национальными и антидопинговыми агентствами и международными федерациями. Подвоха тут нет, процедурный момент. В котором можно увидеть и хороший знак: если привлекают РУСАДА, значит, доверяют его работе.
3. Почему WADA, ISU и МОК подают на нас в CAS?
— Есть Всемирный антидопинговый кодекс. В нем перечислены случаи, когда на спортсмена накладывается временное отстранение. Положительная проба — один из таких случаев. После ее выявления сам спортсмен, национальная федерация и национальный антидопинговый орган незамедлительно уведомляются, затем автоматически наступает отстранение. Но прописаны в кодексе и другие случаи, когда временное отстранение можно отменить. Например, если спортсмен докажет, что его положительная проба — результат загрязнения незапрещенного продукта.
По официальной информации, Дисциплинарный антидопинговый комитет (ДАК) принял именно такое решение. Это не РУСАДА, а независимый орган, состоящий из юристов и врачей. Обе стороны, РУСАДА и спортсмен, представили аргументы. ДАК в соответствии со своими функциями сверил баланс вероятностей с антидопинговым кодексом и занял позицию той из сторон, чьи доводы показались более убедительными.
Если ISU, МОК и WADA сочтут, что ДАК действовал не в рамках кодекса, они вправе опротестовать его решение в CAS. РУСАДА, кстати, тоже, прецеденты уже были.
4. Зачем отменять временное отстранение, если запрещенное вещество уже попало в спортсмена и, значит, неизбежны санкции?
— Тоже с интересом задала бы этот вопрос членам ДАК. Нужно дождаться решения, ведь мы не знаем аргументов, которые представила сторона спортсменки. Думаю, речь шла о том, что доза минимальна, других положительных проб ни до ни после не выявлено, а сама она protected person. Возможно, упоминались схожие прецеденты, например, случай бобслеистки Сергеевой, которая отстояла честное имя. Это могло повлиять на решение ДАК. Стандарт доказывания в антидопинговом законодательстве не такой высокий, как, скажем, в уголовном. Позиции сторон оцениваются балансом вероятностей.
5. Бобслеистка Сергеева в 2019 году подала в суд на ФМБА и фирму-производителя метионина. Вместе с этим препаратом, официально поставляемым членам сборной, в спортсменку попал запрещенный триметазидин, что было признано Международной федерацией бобслея и независимой лабораторией. Оба ответчика заняли отстраненную позицию: одни сказали, что производят лекарства для обычных людей, а не для спортсменов, другие — что у них нет возможности проверять поставляемые препараты. Суд Сергеевой отказал, в инструкции по применению метионина допинговая опасность до сих пор не указана. Почему не был всесторонне изучен и исправлен этот кейс? Что мешает запрещенным микродозам по-прежнему попадать в российские пробы?
— Хороший вопрос. В свое время была создана рабочая группа под руководством министра спорта Павла Колобкова, затем его заместителя Игоря Сидоркевича. В группу входили представители РУСАДА, ФМБА, ОКР и ПКР. Нужны были какие-то действия, случившаяся катастрофа требовала не только ее оценки, но и мер, исключающих повторение. ФМБА пояснило: они связаны тендерами, закупками, микроточное тестирование препаратов организовать не могут. После этого стало понятно: необходимо комплексное решение проблемы, возможно, другие механизмы, процедуры и т. д.
— В последние дни часто звучит вопрос: «Кто дал таблетку?» Хотя источником бед мог быть не конкретный «кормилец», а старые сквозняки. Где гарантия, что дело Сергеевой и нынешний случай не одной природы?
— Ясно, что тема выходит за рамки компетенции какого-то одного ведомства. Но ясно и другое: требуются эффективные меры. Медицинское сопровождение спортсменов должно быть выстроено логично и гармонично. Так, чтобы они не оказывались единственными виноватыми. Особенно без вины.
https://matchtv.ru/olimpijskije_igry/matchtvnews_NI1525789_Pochemu_oni_tak_dolgo_molchali_Za_chto_tashhat_nas_v_CAS_Kto_dal_tabletku_Pat_otvetov_eksperta_na_glavnyje_voprosyкороче, полная хрень в производстве лекарств у нас и не только у нас. Получается, что спортсмен, если у него что-то заболит и понадобиться медикамент, вообще ни в чём не может быть уверен. Зашибись, блин
